«Выход в город» вместо выхода в окно Noize MC выпустил самый серьезный альбом в своей карьере. Александр Горбачев услышал в нем исповедь своего поколения

17 декабря рэпер Noize MC (он же Иван Алексеев) выпустил вторую часть своего десятого альбома «Выход в город» — к десяти песням, которые уже были опубликованы месяц назад, добавились еще десять. «Выход в город» — самая серьезная и трагичная запись 36-летнего музыканта, который с самого начала карьеры активно участвовал в общественной жизни, поддерживал политзаключенных, высказывался на актуальные темы и расплачивался за это отменой концертов и угрозами уголовного преследования. Ровесник и старый знакомый музыканта, журналист Александр Горбачев понял «Выход в город» как честную констатацию бессилия поколения, выросшего в 1990-х. И попытку найти в этом бессилии хотя бы какую-то ценность.

Серая шестнадцатиэтажка общаги торчала в небе спального района как символ одиночества семнадцатилетнего человека, приехавшего в большой город с большими надеждами и обнаружившего себя поедающим «Роллтон» на скрипучей казенной кровати. Метро «Улица Академика Янгеля», последний вагон из центра, налево, налево, ларек с невкусной шаурмой, дальше — неуютный пустырь, на котором у меня однажды хрестоматийно спросили время, после чего зарядили в лицо и отобрали телефон; футбольное поле, где в любой сезон отрабатывали зачет по физкультуре студенты близлежащего факультета информатики; проходная; грузовой лифт на 14-й этаж и длинный коридор, в котором сперто пахло бесприютностью.

Комнату с видом на огни московского юга мы делили с однокурсником Андреем Пихом, ценителем грайндкора и Егора Летова, полиглотом и автором блестящего диплома по «Москве — Петушкам», большим красивым человеком, который вечно получал на зачетах тройки просто потому, что имел крайне непривычный для филфака обхват бицепсов. Однажды вечером — то была, вероятно, осень 2005-го — я обнаружил, что за нашим общим компьютером сидит неприветливый небритый парень. Я знал, конечно, кто он такой — сосед играл в его группе на барабанах и рассказывал, как они каждые выходные шумели на Арбате и в подмосковных ДК, а скоро будут шуметь и на всю страну. Особого значения я этим прогнозам не придавал (всем ясно, что у гениев должны быть знакомые, но кто поверит, что его знакомый — гений?). На концерты не ходил, на пьянки меня не звали — в общем, в курсе был, но руку не жал. Парень, соответственно, звался Ваней, избрал себе сценическое имя Noize MC, а компьютер ему нужен был, чтобы загрузить трек на баттл. Так и познакомились.

Я рассказываю эту обыденную историю (вероятно, не первый раз) не только для того, чтобы заведомо расписаться в конфликте интересов. Разумеется, совместная общежитная юность — крепкая связка, и чем дальше от тех дней, тем больше общности ощущаешь с теми, кто ходил по тем коридорам и остался хоть сколько-нибудь рядом. Но дело в другом.

За последние 15 лет я писал об альбомах Noize MC, брал у него интервью, ставил его на журнальные обложки. Какие-то его песни мне всерьез нравились, какие-то вызывали понимание, какие-то — недоумение, но так или иначе отношения с его музыкой были дистанционные, наблюдательские. В 2021 году Иван Алексеев записал альбом буквально про меня — про весь этот общажный опыт постижения жизни и про то, что из него и за ним последовало. Более того: кажется, что это альбом не просто про меня — но и про «нас». Эти песни часто говорят от первого множественного, от некой общности — возможно, попросту потому, что вместе хотя бы немного легче.

«Выход в город» — это 20 треков, объединенных автором в четыре смысловых блока. Если огрублять, первый — про то, во что превращаются мечты и надежды юности; второй — про родину, которая пожирает своих детей и воюет с братьями; третий — про надзорный капитализм и его специфическую российскую версию с Роскомнадзором и руганью в соцсетях; четвертый — про то, что жизнь коротка, полна страданий и кончается смертью.

Насколько эта концептуальная рамка считывается — вопрос открытый; сам Иван Алексеев излагает его в предисловиях к песням на приуроченной к альбому выставке в Переделкино (кстати, эти предисловия сами по себе могли бы служить отличной рецензией — музыканты редко столь публично занимаются самоанализом). Так или иначе, как видно даже из этого короткого перечня, это печальная, в какой-то мере даже отчаянная запись — но и терапевтическая тоже.

С точки зрения обычного слушателя, «Выход в город» в некотором смысле подводит итог — все-таки для Нойза это десятый альбом, положение обязывает. Здесь плотно сконцентрированы как основные его звуковые приемы — речитатив под грязные гитары, джангл и драм-н-бейс на службе у лирики, полуакустические менестрельские откровения, басовитая электроника, — так и его основные темы. Поиск свободы в заведомо несвободных обстоятельствах; злая политическая сатира; антивоенные памфлеты; попытка поговорить с теми, кто требует молчать; болезнь как метафора — все это так или иначе у него уже было. И даже гиганты, с которыми Алексеев тут говорит на равных (а точнее даже, говорит за них) — Есенин, Мандельштам, Летов, — в его других словах и песнях маячили. Однако все эти сюжеты соединяются в «Выходе в город» как-то по-новому — и заставляют по-новому посмотреть на их автора.

Нойз ведь на самом деле странная фигура для российской музыки. Вроде бы рэпер, но с гитарой — и с претензией скорее на рокерское правдорубство, чем на рэперское ********** [мамодерство]. Вроде бы уже классик (Алексеев начинал одновременно, например, с Бастой), но совсем не пытающийся играть в патриарха. Вроде бы первая в истории жанра звезда, вышедшая из баттлов, но при этом расцвет баттл-рэпа Нойз совершенно пропустил, а свой Versus попросту провалил. Да и вообще: еще несколько лет назад казалось, что Алексеев так и останется фигурой из конца 2000-х, когда хип-хопу нужно было доказывать свое право на легитимное место в поп-культуре, а рэперам всерьез предъявляли за то, что они плохо поют.

Нойз как будто не вписался в новую эпоху, где жанр, которому он сам пробивал дорогу, забил всех остальных. Не поучаствовал в «перевороте игры», не перешел на трэп, не подружился с новой школой (и даже наоборот, по-дедовски на нее ворчал), не сделал лейбл, не запускал ютьюб-шоу — в общем, не был, не состоял, не привлекался. Рэп-опера Нойза «Орфей и Эвридика» в этом контексте выглядела как попытка обернуть это неучастие в свою пользу: пока вы бьетесь за статусы, я занимаюсь большим искусством. Не факт, что это заявление кто-нибудь воспринял всерьез.

«Выход в город» провоцирует расставить акценты иначе. Да, пожалуй, для нынешнего русского рэпа Нойз — фигура скорее сопутствующая, зато он по-настоящему определяющий автор для нового поколения российской поп-музыки. Его влияние на Монеточку, перевернувшую несколько лет назад эстрадную игру, настолько очевидно, что некоторые не шутя заявляли, что песню «Каждый раз» и прочие хиты альбома «Раскраски для взрослых» написал Алексеев. Это, конечно, мизогинная ерунда, но понятно, откуда она берется: синтаксис Монеточки, ее нарративный подход к песням, ее умение превращать мемы в поэзию и балансировать между сарказмом и лиризмом — это все во многом от Нойза.

Этого самого по себе немало — но ведь Нойз еще и первым из больших современных звезд соединил гранжевую грязь с рейв-угаром: звук и энергетика «Пошлой Молли», другой столбовой для новой музыки группы, породившей множество подражателей и последователей, тоже легко возвести именно к записям Алексеева. И если Оксимирон в своем новом альбоме пытается доказать, что рэп — часть большой культуры, то Нойз просто не вступает в этот разговор: в каком-то смысле он нужен хип-хопу больше, чем хип-хоп — ему.

Будет ли воспринят всерьез «Выход в город»? Я не знаю. Перед нами очень уязвимые песни — в этом можно увидеть их слабость, в этом можно услышать их силу. Алексеев, любимым творческим оружием которого всегда были тотальная ирония и панковская беспринципная удаль, тут непривычно много поет совсем откровенно, почти навзрыд — и, разумеется, часто подставляется.

Характерный пример — «Сельма Лагерлеф»: режущее ухо замшелое словечко «шалава» в первой же строфе, а главное — ключевая рифма «Лагерлеф» — «Могилев», смешная в своей случайности, как будто сразу дезавуируют пронзительный пафос песни. Однако эта же вещь — пример того, как и почему это работает. Когда в финале второго куплета появляется бабушка с драниками, нажаренными для вернувшихся в родной дом внуков, у слушателя (во всяком случае, у меня) отказывают предохранители и предрассудки и на их место приходят слезы. Как классный репортажник, Нойз берет точно пойманными деталями — драники, дэпээсники на Минке, таксование в Варшаве, — и здесь, и в других песнях альбома много таких примет, которые отправляют тебя переживать судьбу выдуманного человека как свою. Вообще, спеть о том, как окончательно гнусно внутри и снаружи, так, чтобы от этого становилось легче, — это ведь совсем не рэперский навык. Так умеют совсем другие авторы; я бы сказал, что из людей, пишущих здесь и сейчас песни на русском языке, делать так умеют только Гребенщиков и Шевчук. Альбом «Выход в город» почти целиком состоит именно из таких песен.

Мне кажется, что этот эффект возникает благодаря эмпатии. Это тоже атипичная для хип-хопа штука — рэперы чаще строят себя на заповедях, которым учили Чертенка № 13: люби себя, чихай на всех. И сам Нойз, конечно, тоже многажды делал именно так — издевательски смеялся над ментами, над скинхедами, над коммунистами, над лоялистами, над конформистами, над кем угодно. Подобные персонажи в изобилии появляются и в «Выходе в город» — но выведены они по-другому.

Это слышно даже в звуке — патетическом, сентиментальном, где-то даже слезливом. Вот та же «Сельма Лагерлеф» — большая трагедия столичной проститутки (слово «секс-работница» конкретно в этом случае все-таки совсем не подходит), которая хочет сбежать из засосавшего ее безразличного города. Вот заглавный «Выход в город», где герои — птицы, живущие в метро и не выпускающие своих птенцов наружу, и вся песня — это горький, прожитый монолог родителей, которые заботятся о своих детях, лишая их свободы. Вот «Вуду» — песня о братской розни, спетая на украинском языке (очень смелый жест по нынешним временам).

Вот, наконец, буквальный перевертыш давнего хита «Кури бамбук», который в свое время привел Ивана Алексеева в волгоградский следственный изолятор, — второй куплет «Все как у людей», в котором Нойз фактически залезает в голову сотруднице конной полиции, чтобы обнаружить там человека, очень похожего на себя. На мой взгляд, эти 12 строчек — одна из самых тонких и точных вещей, которые написаны о нормализации насилия: здесь буквально показано, как именно оно врастает в повседневность и становится той самой банальностью.

Откуда берется это сочувствие к другому, к людям, которые не только не похожи на автора, но иногда и открыто ему враждебны? Я предполагаю, что в первую очередь из сочувствия к себе. «Выход в город» — альбом, в котором совсем нет не только похвальбы и дерзости. В нем, в сущности, вообще нет веры в лучшее и почти нет веры в себя. Это откровенно пораженческая запись — и в этом смысле она похожа на другой ключевой российский альбом уходящего года, «Melancholium» Муджуса.

У них даже есть общий образ — останкинская игла, которая впрыскивает яд в столичное небо. Муджус отстреливается игрушечными пульками от войск Мордора; его акция гражданской обороны — это вечеринка как способ духовного и телесного объединениями с людьми, как бегство в здесь-и-сейчас, не знающее прошлого и будущего, как выбор сгореть, не став частью пожара войны. У Нойза другая стратегия. Весь «Выход в город» провязан темой родительства, семьи, которая одновременно и спасение от внешней безвыходности, и сдерживающий фактор для сопротивления ей; и надежда на вечность, и источник самых жутких страхов. В этом тоже, конечно, есть горькая ирония: «Выход в город» — это альбом про людей, которым выходить в город совершенно не хочется.

Я думаю, что «Выход в город» действует на меня так, потому что я слышу в нем сфокусированный опыт моего поколения (у нас с Алексеевым — разница в полгода). Вышеупомянутое «мы» — это поколение, лишенное исторического шанса.

Мы родились, когда Советский Союз начал рушиться: мы успели запомнить дефицит, бедность, очереди и серость, но не успели рассмотреть сложное существо советского проекта. За шапочным разбором 1990-х мы наблюдали снизу вверх — наши родители и братья с сестрами каждый по-своему пытались поймать свой шанс; большинство, конечно, не поймали, но мы думали, что, когда придет время, мы своего не упустим. Когда оно пришло, выяснилось, что все, что могло быть нашим, уже чужое. Нулевые, время нашей романтической молодости, сейчас видятся потерянным десятилетием для российской политики и культуры: первую просто технично уничтожили, воспользовавшись усталостью от 1990-х, вторая жила тихой потребительской жизнью и не сформировала никакой заметной поколенческой идентичности. В 2011 году казалось, что наш час наконец настал, но вышел облом — и дальше мы уже присутствовали как-то нехотя, по инерции. Не были, не состояли — но в какой-то момент привлекать начали и нас.

Сейчас нам под 40 — по логике вещей в этом возрасте поколение получает рычаги управления реальностью. Совершенно очевидно, что нам этих рычагов никто не даст. Главные герои среди наших ровесников: айти-гуру, заработавший миллиарды на чужой идее и поучающий с чужбины, как духовно качать пресс; лучший журналист страны, которому заказан вход в телевизор; рэпер, который молчал шесть лет. Всех нас как-то маркирует опыт отсутствия (кстати, в альбоме Нойза есть песня с таким названием). Понятно, что я говорю о людях близкого мне склада; о тех, кто, совсем грубо говоря, читает «Медузу».

Но есть подозрение, что тем, кто встроился в систему, не сильно лучше. Все эти чиновники-технократы во главе областей, дети своих отцов во главе корпораций — так ли весело им жить в мире, где их судьбу решают люди на пару-тройку десятков лет старше? Финальная битва явно состоится между теми, кто сидит на трубах, и теми, кто моложе и злее нас, — и нам заманчиво и страшно, что вторыми будут наши дочери и сыновья. Мы — дети родителей, которые боялись отпускать нас на улицы. Мы — родители детей, которых страшно отпускать на улицы. В этом замкнутом круге существует альбом «Выход в город».

И вот мы в декабре 2021 года. В чугунных городах царит бетонная свобода. В отважных головах распоряжаются плакаты. Кто-то уехал. Кто-то собирается уехать. Кто-то сидит в тюрьме. У кого-то завтра будет обыск, но она еще об этом не знает. Мы куда-то ходим, что-то едим, что-то смотрим, чему-то радуемся. Нам стыдно, что нам еще не сшили дело и не поставили клеймо. Нам страшно, что сошьют и поставят. Мы читаем новости, в которых каждый день мучают людей за песни, за честность, за добрые дела. Мы листаем соцсети, чтобы заглушить эти новости. Мы замерли в ожидании войны, которая еще раз сломает нам жизнь, и мы ничего не сможем с этим сделать. У нас не осталось надежды. У нас не осталось иллюзий. Но у нас все-таки есть право на счастье. И у нас есть право на песню.

Первому альбому Нойза исполнилось 15 лет. «Медуза» рассказывает историю самой народной его записи (с «Моим морем», «Из окна», «Выдыхай») Предупреждаем: возможен приступ ностальгии

Осенью 2023 года начинается европейский тур Noize MC под названием «Лебединое озеро» — группа Ивана Алексеева сыграет концерты в 18 городах разных стран. Нойз — один из нескольких российских рэперов, которые открыто высказались против войны в Украине. За это он получил на родине статус «иностранного агента», который не позволяет группе выступать в России, а их песни даже запрещают петь на уличных фестивалях. Но 15 лет назад треки Алексеева не только играли на радио и ТВ — в прокат выходило кино с его участием, в баттлах с ним соревновались сегодняшние поп-звезды, Universal, который теперь ушел из России, подписал с группой контракт. Музыкальный журналист Никита Величко рассказывает историю дебютного альбома Noize MC «The Greatest Hits Vol. 1», песни с которого Нойз играет до сих пор, но уже — в совершенно другом мире.

В обычной московской школе появляется новенький — подросток только что переехал в столицу. Он не ладит с одноклассниками, но при этом хорошо учится. Занимается музыкой: читает на уроке импровизированный хип-хоп, после уроков репетирует с гитарной группой. Становится неформальным лидером класса. Страдает от первой любви и пьет. На выпускном играет проникновенную песню, в которой сравнивает себя с потухшей сигаретой.

Так можно описать сразу два сюжета: историю Игоря Глушко, героя фильма «Розыгрыш» 2008 года (ремейк одноименной картины Владимира Меньшова 1976-го), и биографию Ивана Алексеева, эту роль сыгравшего. Их пути удивительным образом переплетаются: 2008-й, когда «Розыгрыш» вышел в российский прокат, вообще важнейший год в биографии Noize MC. Тогда же вышел его дебютник «The Greatest Hits Vol.1», сделавший его всероссийской звездой. Rap.ru писал о том моменте:

Noize на каждом втором углу взирает с плакатов фильма «Розыгрыш». Noize выступает на «Максидроме». На MTV вышла программа с ним в качестве ведущего. С 17 июня «Розыгрыш» выходит на DVD, а [дебютный альбом] Noize MC — на CD.

Сегодня Нойз — один из главных героев русскоязычной музыки, занявший уникальную позицию (не только политическую). Он одновременно и в высшей лиге хип-хопа, и, благодаря своим понятным мелодиям, — в списке любимцев самой широкой публики, далекой от рэпа. Хотя темы его песен за последние 15 лет радикально изменились, Нойз продолжает оставаться тем самым парнем, который был в классе у каждого: и правдорубом, и работягой, и рокером-раздолбаем.

Фанат Nirvana

В песне «Биография» Нойз читал: «Мама по образованию — химик, папа был музыкантом. Когда мне было девять, они развелись». «Патологически спокойный» ребенок с восьми-девяти лет сочинял стихи и рассказы. В десять послушал кассету «Агаты Кристи»: на одной стороне был альбом «Позорная звезда», на другой — «Опиум для никого». Потом пошел в музыкальную школу — учиться классической гитаре. Через полгода понял, что хочет стать рок-звездой.

В 1997-м, когда ему было двенадцать, из «адски мрачного» Ярцево — гигантская промзона, много наркотиков — вместе с матерью (с отцом они давно перестали общаться) переехал в Белгород. В сравнении с Ярцево он казался огромным. До границы с Беларусью было полтора часа на машине; еще отсюда часто ездили в Харьков — украинский город-миллионник, где, как казалось Алексееву, «происходило все самое интересное».

В белгородской однушке жили вместе с родственниками — вшестером-всемером. В школе Алексеева вскоре перевели в «А» класс — к отличникам спортивного вида. Это была «футбольная элита» школы — из-за полноты Алексеева прозвали «сумистом». Дружил с такими же аутсайдерами, делал минусовки к дискотекам. Школа дала и псевдоним: к старшим классам Алексеев уже вел дискотеки, где играл на 12-канальном пульте «Электроника», двух магнитофонах и колонках. «Пердело все на свете. Настоящий нойз», — вспоминал он (аббревиатуру MC, «мастер церемоний», решил поставить в конец, чтобы отличаться от других эмси).

После The Beatles Нойз стал фанатом Курта Кобейна. Формулу Nirvana — «попсовая мелодия, тихий куплет, громкий припев» — он повторит на всех своих альбомах. На пластинке Дэвида Боуи «Earthling» Алексеев впервые услышал « джангл-амены и всякие индустриальные электронные фишки». С речитативом, еще в Ярцево, его познакомила шведская рэп-метал-группа Clawfinger — и тогда рэп его «поверг в ужас».

Хип-хоп вообще долго вызывал у Нойза прохладные чувства — хотя слушал он и Мистера Малого, и Bad Balance, и модные сборники 1990-х «Трэпанация Ч-Рэпа». Все изменил альбом The Prodigy «The Fat of the Land», где британские музыканты не только использовали семпл из Beastie Boys в треке «Funky Shit», но и песню «Diesel Power» легендарного эмси Кул Кита из Бронкса. «Diesel Power» Нойза потрясла, он стал пытаться делать нечто похожее. В хип-хопе он впоследствии искал именно музыкальность — «мелодические хуки, фанковые риффы».

«Ужасно по саунду, наивно по текстам»

Первая группа Алексеева называлась Spirits — вместе с друзьями-подростками Нойз по выходным репетировал в ДК Белгородского технологического университета. Играли в основном кавер-версии все тех же Nirvana, Metallica и «Чиж & Co» (семпл из последних позже станет основой песни «За закрытой дверью»).

Второй группой Алексеева стала рэп-команда под названием «Нейтралка» — для нее Нойз сочинял музыку на синтезаторе Yamaha PSS-31, выжимая максимум из инструмента (на нем же он отрабатывал гаммы во время домашней работы по фортепиано). Позднее Алексеев опишет свое раннее творчество так: «Ужасно по саунду, наивно по текстам. Но так в городе никто не делал». Потом состав «Нейтралки» менялся, в какой-то момент к ней присоединился сосед Алексеева по парте Адик 228 , который приходил на уроки в майке Sepultura и шортах Spice Girls. Со временем группа стала называться V.I.P. В сборнике трио «Думать о тебе» есть песни с незамысловатыми названиями: «Наркотики», «Любовь», «Граффити». И простецкими текстами — как, например, в «Надежде»:

Меня предали все те, кого я считал друзьями,

Мне плюнули в лицо, меня втоптали в грязь ногами.

Не осталось больше веры, надежда моя ушла.

Глаза вновь застилает непросветная ночная мгла.

Следующая сцена — Нойз и Адик, вдохновившись московской командой Nonamerz , читают рэп на двоих в дуэте Face2Face. Много лет спустя Адик поучаствует в финальном треке «The Greatest Hits Vol. 1» — «Мы всего добились сами!»

Еще была группа «Рычаги машин», игравшая, несмотря на аллюзию в названии к Rage Against the Machine, раздолбайский панк-рок с речитативами в куплетах. Ее Нойз основал с Евгением Гоковым по прозвищу Джоник, с которым познакомился на «Квадрате» — в небольшом сквере перед зданием белгородской администрации, где тусовались местные рэперы, рейверы и скейтеры. С Джоником Нойз сочинял «сюрреалистические истории о нелепых супергероях, маньяках-неудачниках, инопланетянах и прочей разномастной нечисти». Гоков написал песню «Кошка» и подарил ее Face2Face — это первый большой хит в жизни Нойза, который он исполняет на концертах до сих пор.

«Читка узорная, но непонятно, о чем песня»

Преподаватель по классической гитаре возлагал на Алексеева большие надежды, но тот решил не идти в белгородское музыкальное училище, а поехал в Москву. В 2002 году он поступил в РГГУ на информатику. Нойз рассказывает :

Я наивно предполагал, что компьютеры могут быть мне столь же интересны, сколь и музыка. Хотел поступать в музучилище, но потом осознал, что университет откроет больше горизонтов. По факту так и вышло. Воплотить истинные стремления в Москве гораздо проще.

Из Белгорода он привез 15 болванок с альбомом Face2Face. Пошел по лейблам — Rap Recordz , «Неотстой» , Respect Production . Запись попала в руки «Касте», на своем сайте они опубликовали положительную рецензию. Шым написал:

Диск 9. Face2Face, Москва или Белгород. Читка узорная, но непонятно, о чем песня. Веселуха, мелодично. Ух пацаны и набазарили. Вижу талант и старание.

«Касту» Алексеев уважал. Хотя в дальнейшем их отношения складывались неоднозначно.

В 2003 году произошел случай на съемках передачи MTV «Тотальное шоу». Выпивший Нойз читал фристайл с другими участниками программы. Влади, по словам Нойза, сказал ему в середине исполнения: «Хватит» — и ушел. Нойза это страшно задело. «[Если мне надо будет кого-то прервать во время фристайла] я зачитаю, что мне надо идти, и покажу знак „peace“. Не стану перебивать», — говорил он. Нойз даже записал дисс на «Касту» и рассказал об этой истории в песне «Лица»:

Шым прислушался, спросил: «Ты фристайл читаешь?»

Я в зарифмованной форме «да» ему отвечаю

И продолжаю, а Влади, стоявший рядом,

Вдруг посмотрел на меня каким-то странным взглядом,

Постоял, послушал пару раз, обернувшись

Свое молчанье нарушил, плюнул мне в душу.

«Прекращай» — сказал он, руки перекрестив.

Влади говорил, что был в курсе инцидента: потом они его обсудили и уладили. Сам он вспомнил эту историю в 2020 году в треке «Дарвин»:

Помню, как Нойз пришел в массовку на эфир к нам

Фристайлил нам будто бы замкнуло цикл.

Хорош, амиго, есть у тебя выкл?

На нас выехал, как на vehicle, херню выхаркал

Дурная выходка с выебоном

Едва уняли мы Ванька через хип-хоп-форум.

В дальнейшем Нойз и Влади не раз сотрудничали — например, вместе выпустили в 2013-м песню «Нероссия» об эмиграции и родине.

Со второго курса Алексеев перестал ходить на пары, появлялся только на сессиях. Жил в общаге — по словам тогдашних его друзей и соседей, он пел, играл и фристайлил круглосуточно. «В тот момент всех удивлял сам факт, что ты можешь рифмовать на ходу. Технические подробности, конечно, были на втором плане», — вспоминал Нойз.

Тогда у него уже был свой компьютер — ко второму семестру первого курса семья («Дедушка, и бабушка, и тети, и дяди») собрала 500 долларов на эту покупку для будущего программиста. В довесок Алексеев купил микрофон за 600 рублей — и каждую неделю записывал по песне, в том числе будущий хит «Песню для радио», в которой он одновременно противопоставил себя истеблишменту и андеграунду.

Играя по правилам, он издевался над ними: «Ни одного плохого слова и припев попсовый». Уже тогда он был уверен, что «девчонки» будут просить поставить его песни в эфире, и честно заявлял, что хочет большого успеха. Позднее фанаты насчитают аж шесть версий этой песни, которая до сих пор остается важнейшим его хитом.

«Я ничего не расслышала: гитара слишком громкая»

«Побрей пизду!» — кричал кто-то в общаге за стенкой песню «Ленинграда». Сосед по прозвищу Шекспир сказал Алексееву: «Ты знаешь, это на Санька похоже. Я тебе про него рассказывал».

Санек — Александр Кислинский — изучал историческую антропологию. А в свободное от учебы время играл на бас-гитаре в группе Scrotum («Мошонка»). «За три года существования проекта у нас было ровно три репетиции. Но мы очень много мечтали о славе, девках и угаре», — вспоминал Кислинский. Для записи песни «Когда-нибудь» Нойзу нужна была бас-гитара, и он зашел к Кислинскому ее одолжить. Тот попросил Нойза что-то сыграть. Песни Саньку так понравились, что он сразу предложил выступать вместе.

Назвали эту группу Protivo Gunz . Еще одним участником первого состава стал барабанщик Андрей Пих, живущий в том же общежитии. Подключился и гитарист Павел Тетерин из Владивостока (56-я комната). Пих в 2004-м получил диплом и вернулся в Литву — тогда Тетерин сел за ударные. Со временем к группе присоединился Максим Крамар (тоже Владивосток и 56-я комната) — соло-гитарист и клавишник. В середине нулевых сложившийся коллектив переименуют в группу Noize MC. Сейчас из первоначального состава в ней играет только Кислинский (Тетерин ушел из группы в 2014-м, Крамар — в 2017-м; причины ухода они не объясняли — первый написал в VK полушуточный пост, второй свой уход никак не комментировал, как и сам Нойз).

Protivo Gunz сразу начали проводить, как это называли участники группы, «корпоративы» — на университетских пьянках с помощью компьютера и музыкального центра ставили биты, играли на двух гитарах. Проходило это все на 15-м этаже общежития, в разрушенной после пожара комнате, исписанной граффити. На одном из таких корпоративов Алексеев познакомился с Анной — своей будущей женой. Нойз влюбился, но что-то пошло не так — в 2005-м на грани расставания с Анной он написал песню «Выдыхай». Позвал ее в свою общажную комнату — и сыграл, «чуть не плача», песню с рефреном «во всем виноват я сам» на подключенной к компьютеру электрогитаре. Анна дослушала и сказала: «Вань, ты знаешь, мне очень неловко, но я ничего не расслышала: гитара слишком громкая».

Не всем студентам РГГУ нравился этот круглосуточный шум. От гнева соседки по общежитию Александры Рудык (позже она станет редакторкой «Афиши» и главной редакторкой журнала «Диалог искусств») Алексееву приходилось прятаться в шкафу. Будущий главный редактор «Афиши» Александр Горбачев делил комнату с Андреем Пихом — и тоже недолюбливал Нойза, «неприветливого небритого парня», который приходил в его комнату в два часа ночи пользоваться интернетом (Горбачев оплачивал интернет из зарплаты от «Афиши»). Позднее «The Greatest Hits Vol. 1» стал альбомом года на сайте Afisha.ru, а в 2010-м журнал «Афиша» поставил Нойза на обложку.

«Правильная народная история»

В первые годы университета Нойз жил на стипендию и две тысячи рублей в месяц, которые ему присылала мать. В 2003-м вышел фильм «Восьмая миля» — и в московских клубах началась мода на баттлы; так Алексеев «нашел, где заработать». Каждые выходные он участвовал в нескольких таких мероприятиях — и получал по итогам по паре сотен долларов. Свой подход к баттлам Нойз объяснял так:

Самое главное — настрой. Ты должен психологически задавить своего соперника.

В 2004-м он победил на серьезном соревновании Hip-Hop Rewolution, тогда же рэпер начал участвовать в интернет-баттлах форума Hip-Hop.ru — центральной площадки в интернете для любителей рэпа в России. Баттлы Hip-Hop.ru были для культуры сверхважным явлением — много лет спустя в них поучаствуют Oxxxymiron, Егор Крид, LʼOne, ST, Слава КПСС и тот же Нойз. В Седьмом официальном баттле, закончившемся в апреле 2007-го (для его второго раунда Нойз записал вошедший в «The Greatest Hits Vol. 1» трек «За закрытой дверью»), Алексеев после череды поражений предыдущих лет победил.

Продолжал Нойз баттлиться и в офлайне — в 2005-м он дважды выиграл SGK (Snickers Guru Klan), причем во второй раз — у именитого MC Молодого. На радостях, вспоминают пользователи Hip-Hop.ru, Алексеев показал публике обнаженные ягодицы. После победы над Молодым Нойза пригласили как судью в команду летнего тура ключевого для 2000-х фестиваля уличной культуры Snickers Urbania.

Другой музыкальной школой в те годы для Алексеева стал Арбат. В общежитии он познакомился с компанией из Брянска. Среди них был Павел Недостоев, позднее основатель агентства Departament. По словам Нойза, Недостоев, «сойдя с ума» от жизни в общаге, переехал в комнату на Арбате. Нойз увязался за ним (комната стоила 150 долларов). С мая 2005 года Protivo Gunz начали регулярно играть на Арбате — это было интереснее клубов и общажных коридоров, вспоминает рэпер. Из-за мата или исполнения песен вроде «Кури бамбук!» — еще один трек с дебютного альбома Нойза, в котором была строчка «Что может быть хуже скинов и бычья?» — группу иногда забирали в милицию.

Улица, где в 1991-м собрались участники выпустившей первый русский рэп-альбом группы «Мальчишник», надолго стала местом силы Noize MC. Фристайл, который лег в основу композиции «На районе (три недели нету плана)», кто-то выложил в интернет. «Когда мы обнаружили этот ролик, он уже набрал 45 тысяч просмотров. Для ютьюба 2006 года это было мощно», — говорил Нойз.

Protivo Gunz тогда было уже почти три года — и у самого Нойза были огромные планы и амбиции. Но группе приходилось выступать по «безумным ДК» и на городских праздниках. Этот период он называл «самый темный час перед рассветом»:

Мне казалось, что так всегда и будет: поездки на маршрутках в Черноголовку, выступления за ящик пива.

Рассвет начался с Влади — лидер «Касты» увидел выступление Protivo Gunz на Snickers Urbania и был восхищен его фристайлом. По воспоминаниям Влади, Нойз ​​«буквально творил чудеса»:

Показывает ему кто-нибудь предмет — зажигалку, денежную купюру, кепку — и он вокруг него строит поэму, причем очень остроумную.

В 2006-м Нойза позвали в офис лейбла «Касты» Respect Production, в разные годы выпускавшего легендарных русских рэперов — «Ю.Г.», Смоки Мо и «Крестную семью». Нойз пришел с гитарой — «что-то поставил, что-то сыграл живьем» — и подписал контракт на выпуск альбома.

Когда Нойза подписали на Respect Production (уже под псевдонимом Noize MC), сборник его демопесен попал к Асе Калясиной — продюсеру и жене музыкального менеджера Григория Зорина. Калясина две недели слушала песни в машине и посоветовала мужу заключить с Алексеевым контракт. Так Зорин стал его менеджером. Иронично, что в то время он уже управлял делами группы «БандʼЭрос», в которой участвовал рэпер Батишта, поссорившийся с Нойзом на баттле.

В 2005 году Нойз обошел на баттле SGK друга Батишты Чека. После этого Батишта и Чек выпустили дисс, где заявили, что первое место дали Нойзу незаслуженно. Нойз в ответ назвал Батишту «стриженым пуделем». В ответ Батишта, по словам Нойза, пообещал ему «сломать челюсть». Потом в интервью На Snickers Urbania того же года Батишта заявил на сцене, что Нойз может только «взбодрить маленьких парней и маленьких девчонок». Нойз в этот момент подыгрывал ему на гитаре мелодию, которая впоследствии вошла в песню «Мое море». Потом, по словам очевидцев, Нойз предложил баттл. Батишта отказался — Нойз зачитал фристайл — Батишта кинул ему под ноги деньги и ушел.

«БандʼЭрос» к тому моменту уже сотрудничали с Universal — Зорин свел с мейджор-лейблом и Нойза. До этого почти никто из российских рэперов не выпускал альбомы на этом лейбле — исключением был Децл, в то время уже статусный музыкант. В дебютантов Universal вкладывался впервые. В апреле 2007-го представитель мейджора Дмитрий Коннов говорил об этом контракте:

Всегда приятно обнаружить персонажа, который говорит со своей аудиторией на ее же языке, — и это не стилизация под язык Бирюлево, Бутово или Бескудниково; это темы, которыми живут жители этих районов, и их же вокабуляр. Правильная народная история.

Сделка, организованная Respect Production и российским представительством Universal, обещала группе «солидный денежный аванс», на который те сняли клип «Песня для радио». Но самым важным событием стала запись альбома.

«The Best»

К выходу дебютного альбома фанаты Нойза уже знали многие его песни наизусть — по демоверсиям, выложенным в интернете. Записывать чистовую версию пластинки было «безумно сложно», рассказывает музыкант: рэп и рок в студии никак не вязались:

Два направления совместить было просто невозможно. Мне нужно было, чтобы в любой моей песне, если там есть рэп и рок, убедительно звучали хип-хоп-элементы. Чтобы был бит, чтобы была правильная бочка, чтобы все это было верно с точки зрения хип-хопа. И чтобы гитары были тяжелыми, чтобы все находилось в достойном балансе. Невозможно было найти человека, который бы свел все это воедино [правильно].

Universal, по словам музыканта, в процесс не вмешивались — «даже в то, во что были должны». Процесс затягивался. Лейбл группу никак не продвигал, несмотря на свои громадные ресурсы: «По нехитрым экономическим причинам мы с Universal расстались». Это случилось в мае 2008-го — Нойз и его команда вернули мейджору аванс. Зорин разошелся с Respect Production, выпуск альбома стали готовить через дистрибьютора «Мистерия звука».

Для «The Greatest Hits Vol. 1» Нойз выбрал самые сильные песни из огромного количества записанных демо. Многие из них — «Песню для радио», «Жизнь без наркотиков», «Кури бамбук!», «Блатняк», «Девочку-скинхеда» и «Выдыхай» — он сочинил еще в студенчестве, до работы на Respect Production.

Большинство остальных треков Нойз написал в 2006–2007 годы, когда переживал «мощный творческий всплеск». Осенью 2007-го на баттле с Бастой в передаче MTV «Полный контакт» он играл музыкальную основу будущего хита «Из окна» — в куплетах что-то вновь импровизировал. Баста тогда победил — и говорил, что «фэны Noize MC в интернете не знали, что надо [за него] голосовать, потому что [изначально оппонентом Басты] должен был быть рэпер Серега».

Презентация «The Greatest Hits Vol. 1» прошла 30 мая в клубе «Город». Через два дня группа сыграла альбом на Арбате, где продавали CD по 100 рублей и «крутой CD + DVD» по 200 рублей. В результате музыкантов задержали — в шестом отделении милиции им пришлось дарить сотрудникам диски с провокационной черно-белой обложкой. На ней голый Нойз в бейсболке и с цепью на шее, прикрываясь гитарой, кричит — вместе с ним на обложке пять обнаженных девушек (танцовщиц стриптиза). Кричит он, по собственному признанию, от боли — модель, которая разместилась внизу кадра, была пьяна и кусала его за ногу:

Там в фотосессии есть несколько кадров, где видно, что я сейчас совсем от боли охуею.

Так же бесстыдно вел себя в песнях и лирический герой Нойза — прямолинейный пересмешник. Особенно досталось RʼnʼB-мажорам — в панковской «Аренби. » и «Поднимите руки», обыгрывающей приметы сытой эпохи, лимузины и дорогие бренды. «Поклонников RʼnʼB, примерно половину, стоило бы вообще расстрелять, чтобы вторая половина одуплять начала» — были от Нойза даже такие высказывания в 2005-м.

Не пожалел он и представителей других субкультур — скинхедов («Девочка-скинхед»), любителей шансона («Блатняк»), а в гомофобном концертном номере «Эмо-бой» — эмо. Помимо двух песен о разборках с милицией («Палево» и «Кури бамбук!») обращает на себя внимание трек «Наше движение» — по словам Алексеева, песню ему пыталось заказать проправительственное молодежное движение «Наши». «Я обожаю писать гимны — и вот написал», — рассказывал Нойз. После того как заказчики услышали демку («Наше движение самое лучшее, самое классное, самое честное, наше движение не будет задушено, это прекрасно — спасибо инвесторам»), общаться с Нойзом они перестали.

Другие темы песен — амбиции, наркотический угар и мысли о Москве. К последним относится самый необычный трек альбома — «Кантемировская», где герой, узнав, что у него ВИЧ, бросается под поезд метро. Музыку для песни написал Александр Mewark Петрунин, который умер от сердечного приступа в 2012 году (он же — автор песни Дельфина «Звезда» и заставок ко многим передачам на MTV). Историю создания этой песни Нойз не хотел обсуждать с журналистами, называя ее «спорной»: «В песне может быть как доля вымысла, так и доля правды». Почти все тексты «The Greatest Hits Vol. 1», говорил Нойз, он сочинил во время поездок в подземке.

Rap.ru отзывался об альбоме так: «Теперь треки вылизаны [по сравнению с демозаписями], высушены, раскрашены вручную и упакованы в коробочки. По идее, это единственное новшество» — и отмечал, что это тот самый альбом «The Best» из «Песни для радио». Российский Rolling Stone похвалил группу за бодрость и остроумие. Негативно высказался о работе музыкальный критик Николай Фандеев:

Нойзу Эм-Си гораздо уместнее было бы сделать оральный секс не крупным телеканалам, а себе любимому. За то, что устроил такую позорную презентацию [альбома].

Нойза это так сильно разозлило, что он выпустил трек «Кто убил Николая Фандеева?», в котором Фандеев умирал («На его похоронах никто не плакал, а ведь ушел российский критик и духовный папа!»). Позже он объяснял этот эпизод так:

Это была одна из первых публикаций обо мне. В интернете на форумах давно это все обсуждалось, на субкультурных порталах каких-то. А тут я увидел такую резкую рецензию — и был в шоке. Меня это очень сильно задело, и я приложил весь потенциал для того, чтобы вот такую песню написать. Сейчас я, конечно, не такой злой.

В 2015 году Николай Фандеев скончался.

«Зато в глазах у пацанов на районе я вижу респект»

Настоящая популярность пришла к группе, когда они выпустили клип на песню «Из окна» — в конце 2008 года, уже после первого небольшого тура по России. Нойз говорил :

Долгое время я проедал менеджменту всю плешь, что снимать клип надо именно на нее, что это главный суперхит. Все, естественно, боялись, потому что там достаточно жесткий первый куплет (в итоге он стал русскоязычным мемом). В тот момент это было очень смело. Сейчас весь рэп в принципе про это: ненормативная лексика, провокационные высказывания и так далее. А тогда все боялись. У нас главные рэп-исполнители были Бьянка и «БандʼЭрос», я вам напомню.

Формально группа больше напоминала альтернативную — в духе «Психеи» и Jane Air, тоже сочетавших речитатив с тяжелыми гитарами. Но, в отличие от коллег, Нойз не боялся мейнстрима — он хотел всем себя предъявить: «Мне всегда было интересно сделать все по-крупному, по-настоящему». Во-вторых, ему важно было сохранить акцент на тексте. «Для многих исполнителей в тяжелых жанрах это часто обременительная обязанность — написать достаточное количество слогов, чтобы орать их в микрофон. У меня другой подход», — говорил он.

Ближайший аналог — «Кирпичи», на музыке которых Нойз вырос. Но у лидера группы Васи Васина едва ли были нойзовские амбиции. Зато они были у гремевших тогда рэперов — того же Басты и группы Centr. Баста завоевал популярность нарочито народным шансон-хип-хопом, а Centr читали: «И хуй с ним, что меня не пускают в [элитный клуб] „Дягилев“, зато в глазах у пацанов на районе я вижу респект». Вместе с Нойзом они противостояли гламуру нулевых, самым ярким представителем которого был Тимати. Но к 2020-м Нойз и другие звезды хип-хопа начала века оказались в разных вселенных: Гуф из Centr записался с Тимати, с ним же заседал в одном телешоу Баста (удивляет Нойза не только это, но и, например, молчание Басты о войне России и Украины).